Самая мощная подпольная организация в Дарницком районе Киева как по числу участников, так и по размаху работы была создана в январе 1942 года на Дарницком вагоноремонтном заводе (ДВРЗ). Руководителем ее был командир Красной Армии Леонид Николаевич Воробьев, хотя до сих пор в некоторых источниках эту роль отводят партизанскому командиру Якову Кузнецу.

   …В СЕНТЯБРЕ 1941 года после окружения войск Юго-Западного фронта под Киевом Леонид Воробьев, воевавший в составе 398-го автотранспортного батальона 28-й армии, был ранен и попал в плен. Содержался он в лагере для военнопленных в Белой Церкви. В лагерном аду Воробьев ослеп на один глаз, частично лишился слуха, давали о себе знать два переломанных ребра. Но жажда жить и отомстить врагу питала волю, и Леонид с группой пленных в начале октября 41-го совершил побег и пробрался в Киев к двоюродному брату.

   Уже в Киеве во время облавы Воробьев оказался в руках полицаев, как безработный был направлен на биржу труда. И – вот удача – на бирже оценили его отличные знания немецкого языка, направили работать переводчиком на ДВРЗ, где трудились не только киевляне, но и сотни военнопленных Дарницкого концлагеря.

   Присмотревшись к рабочим, Воробьев под носом немецкого руководства завода организовал подпольную группу из своих единомышленников. Толчком к этому послужила и его встреча в Киеве с товарищем по институту Яковом Кузнецом, оставленным Киевским обкомом в селе Горенка для подрывной работы в тылу врага. Яков добыл для дарницких подпольщиков радиоприемник. Так что с первого года войны заводчане могли узнавать, что сообщалось в сводках Советского информбюро.

   Через связных Кузнеца подпольщики ДВРЗ должны были взаимодействовать со штабом киевского подполья. Но связь так и не успели наладить. Как оказалось, к счастью: в Киеве начались массовые аресты подпольщиков, сам же Яков Кузнец ушел в партизаны и возглавил отряд, действовавший в лесах западнее столицы Украины. Тем не менее дарницкое подполье не распалось и успешно действовало целых 14 месяцев.

   В нем числилось 39 человек, в том числе девять женщин. Это были мастера цехов, бухгалтеры, инженеры и техники, врачи, которые опирались на поддержку рабочих и служащих завода. 17 подпольщиков были беспартийными, собственно, как и сам Воробьев. «Задачей антифашистов, – напишет позже Воробьев о своем отряде, – являлось следующее: быть полезным немцам на копейку, а вредить на рубль».

   В соответствии с законами конспирации во всех отделах и службах завода работали небольшие группы подпольщиков – по два-три человека. Вагоны ремонтировали так, что в пути на перегонах происходили аварии поездов, возгорания, подчас сгорали целые эшелоны.

   Подпольщик Павел Касьян взорвал большой склад боеприпасов. Группа Владимира Виллисова подорвала котельную. Подпольщики сожгли гараж, время от времени выводили из строя подъем­ный кран, пресс для распрессовки колесных пар. Инженеры и рабочие систематически уничтожали моторы, электроприводы механизмов. Причем диверсии должны были выглядеть как несчастные случаи или следствие активности грызунов, ведь подполье должно было действовать как можно дольше.

   Работа Леонида Воробьева в конторе завода обеспечила ему доступ к печатям, бланкам и штампам заводских документов. Сфабрикованными документами с подлинными печатями снабжалась киевская молодежь и военнопленные Дарницкого концлагеря, когда их переправляли в черниговские леса – в партизанские отряды.

   В задачу подполья ДВРЗ входил саботаж, и это удавалось с помощью медиков-подпольщиков. На работу выходили не более половины заводчан, которых просто косили «страшные инфе­кции». Поэтому на завод все больше привлекались военнопленные из Дарницкого концлагеря. Они вскоре тоже заболевали и «умирали от тифа», а на самом деле пополняли черниговское партизанское соединение «За Родину». Для этого же партизанского отряда врачи собирали медикаменты и медицинские инструменты, перевязочные материалы, гипс. Здоровым юношам и девушкам врачи-подпольщики выдавали справки о том, что они больны и не могут быть отправлены на принудительные работы в Германию. Но на медиков-пат­риотов кто-то донес. И хотя они понимали, что нужно немедленно уходить в партизанский отряд, уйти не смогли – помогали готовить массовый побег военнопленных из концентрационного лагеря в Дарнице.

   Весной 1943 года врачи Константин Соколов, Виктор Трифонов и Александр Калганов были схвачены и замучены в гестапо. Соколова повесили – сначала на территории концлагеря, затем тело перенесли на Крещатик – для устрашения жителей Киева. Но арест и гибель медиков не повлекли за собой массовых арестов подпольщиков, а это означало, что они никого не выдали.

   И все же немцы все ближе подбирались к заводским подпольщикам. Воробьев и его ближайшие соратники в ночь на 23 февраля 1943 года ушли в партизанский отряд. До освобождения Киева от оккупантов оставалось восемь месяцев.

Прим. ред. "Лиски": на одной из фотографий - Наталья Молчанова, о Вере Финансовой мы писали неоднократно, в том числе в декабре прошлого года.
   Александр Калганов и дарницкое подполье упоминаются в статье "Юрьевчане, победившие фашизм" (г.Юрьевец, Россия).