Дарница - самая длинная из малых киевских рек (21,5 км). Исток этой реки расположен севернее с. Княжичи. На восточной околице Киева Дарница течет через лес и впадает в озеро Березка. Далее она разделяется на два рукава - один берет начало с северо-западной части озера, прячется в коллектор и пересекая массив Радужный впадает в Десенку ниже Московского моста.

   Другой рукав берет начало из западной части озера, пересекает промзону (Дарницкую ТЭЦ, заводы "Химволокно" и "Радикал") и появляется на поверхности за Харьковским шоссе. Затем речка течет вдоль железной дороги и впадает в озеро Нижний Тельбин.

---

Оригинал статьи - на сайте "У озера".
Автор: Сергей Корецкий

   Практически все крупные поселения и города возникали на берегах крупных рек и водоёмов. Однако для водных ресурсов это часто оборачивалось трагедией. Киевские реки — не исключение. Трагическая судьба исторической речки Лыбеди уже давно стала «притчею во языцех». Почти вся закованная в бетон, она полностью утратила свой речной облик: теперь это почти стопроцентная канализационная труба.

   Еще худшая судьба уготована её сводной сестре — левобережной речке Дарнице. Эта, прекрасная когда-то река по­хоронена заживо. Проклятие военно-промышленного комплекса, использовавшего русло Дарницы для слива в Днепр промышленных отходов и плотно накрывшего реку завесой секретности, настолько велико, что продолжает преследовать её даже после смерти самого ВПК. А ведь река эта — замечательная и даже весьма перспективная.

   Впервые Дарница упоминается в документах начала XVI столетия как местность, находившаяся во владениях двух крупных киевских монастырей  — Киево-Печерского и Пустынно-Никольского, которые вели судебную тяжбу по поводу размежевания территорий.
   А поспорить стоило! В решении межевого суда в 1509 году граница между владениями спорщиков была определена следующим образом: «...люди добрые земли перед нами разводили и границу указали тым обема землям: реку Дарницу, на которой же реце и млынища...
   На реке Дарнице имелись мельницы, вокруг были великолепные сенокосы — после ежегодных разливов рек даже в засушливые годы здесь прекрасно росли высокие травы. «Рыб разного рода изобильно, особливо лещи, язи, марены, судаки, щуки, окуни и прочие, им подобные»,— говорится в летописи. Вблизи устья реки Дарницы был перевоз через Днепр.

   В 1516 году речку Дарницу в роли территориальной границы упоминает и король Сигизмунд I. В конце XVIII века уже были известны три Дарницких хутора, правда, как сообщает краевед Виктор Коваленко, не слишком большие. По описанию 1766 года, в одном из них был двор с двумя избами и амбаром, а рядом на реке — «мельница старая на два колеса». По примечанию канцеляриста Николая Бурмачевского, «вышеписанные на сем хуторе живущие пахотных земель, сенокосов, лесов и других угодий с пожитков не имеют. Питаются зароботкованием, консистенции не платят, панщины не работают, хлеба не сеют и впредь ни в какие промыслы и торги вступать не желают»...
   С более давних времён сохранились лишь смутные легенды о живших на берегах реки Дарницы племенах дариев, щедро делившихся с заходившими на ладьях в устье реки путешественниками мёдом и другими дарами природы, и о целебном воздухе, насыщенном медовым ароматом трав. Именно здесь были раскопаны археологами следы поселений III и I тысячелетий до нашей эры.

   Более поздние легенды рассказывают о том, что, когда на правом берегу Днепра воцарилось христианство, здесь еще долго находили прибежище последние адепты старой языческой веры. В частности, где-то здесь находился колдовской лес, в котором ведьмы днём набирались сил перед ночными полетами на Лысую гору.

   Интересны и записи о кладах, якобы зарытых казаками; в составленном в XIX веке «Кодексе Лещинского» говорится: «За Днепром бежит ровчак из Дарницы, и около него стоят три сосны, из которых на одной вырезаны копьё и сабля. Там с края леса лежат червонцы…». Как видно, в это время река и её притоки уже подверглись «окультуриванию», и на её берегах выросло перенявшее название местности поселение.

   В начале прошлого века здесь был организован дачный посёлок, который благодаря своему здоровому природному окружению пользовался большой популярностью у киевлян.

   Есть и трагические черты в окрестностях реки: во время первой и второй мировых войн в Дарницком лесу размещались концлагеря для военнопленных, а между войнами находящийся на её берегах Быковнянский лес стал местом расстрелов и захоронения мирных жителей.

   В 1935 году на левом берегу Днепра был образован Дарницкий район города Киева, и с той поры началась усиленная индустриализация местности: рытьё дренажных каналов, засыпка водоёмов и подготовка площадей под развертывание  военно-промышленной зоны. Под Днепром велось засекреченное строительство двух железнодорожных туннелей. Война нарушила эти планы, и дарницкие предприятия заработали только в пятидесятые годы.

   Местных жителей никто даже не подумал поставить в известность, что русло реки Дарницы будет использоваться для спуска отходов военных заводов теперешней Ватутинско-Днепровской промзоны. В качестве полей фильтрации использовались обширно заросшие камышом и ремезом площади, прилегающие к озеру Нижний Тельбин, из которого отстоявшаяся вода незаметно сливалась в Днепр.

   С тех самых пор устье реки Дарницы замаскировано под безымянную водосточную трубу, позднее встроенную в тело Днепровской набережной и расположенное на сто метров южнее железнодорожного моста.

   Пока работали военные предприятия, интересоваться химическим составом воды на этом участке реки было запрещено — это было тайной военного производства, с которой и сегодня неохотно расстаются. Хотя теперь — это тайна совершённого экологического преступления. И пока эта тайна существует, преступление продолжается.

   Однако всякая медаль имеет две стороны: опущенная на реку завеса секретности да и исходящий от воды резкий химический запах, который безо всяких приборов и анализов сообщал прохожему об опасности, создали вокруг реки своеобразную запретную зону — ситуативный заповедник, в котором спасались от разрушительного воздействия цивилизации последние представители коренной природы киевского левобережья.

   В конце восьмидесятых годов на дарницких предприятиях были созданы собственные очистные сооружения, но, как и в тридцатые годы… опять не успели вовремя. С получением Украиной независимости союзный военно-промышленный комплекс мирно развалился. И в то время как новые власти думали о том, что делать с ядовитым наследием прошлого, река времени попусту не теряла — она самовосстанавливалась — есть такое замечательное свойство у природы. Если её не трогать, она всё сама со временем нормализует.

   К двухтысячному году киевляне с изумлением узнали, что у Киева есть ценнейший природный объект, которым не может похвастаться ни одна столица мира — в самом центре мегаполиса сохранился анклав коренной природы, в котором нашли своё последнее убежище животные и растения, обитавшие здесь ещё задолго до того, как человек укрыл все окрестности асфальтом и бетоном.

   Более того, они сохранились здесь комплексно, во всем своём видовом многообразии и функционируют как несколько целостных, сбалансированных и саморегулирующихся биоценозов. Такого чуда в городах наблюдать, как правило, не приходится.

   Но, как оказалось, обычная городская застройка более беспощадна к природе, чем даже отравленные стоки военного производства. К несчастью, природные заповедники на реке Дарнице были обнаружены не только любителями природы, но и её губителями. Как только река вышла из-под пагубного влияния военно-промышленного комплекса и только стала восстановлисаться в своём природном статусе, над ней нависла ещё большая угроза — угроза разделить участь остальных малых рек Киева, быть беспощадно и окончательно раздавленными городом.

   Тем более что эта наибольшая и лучше других сохранившаяся киевская река сейчас отчаянно борется за сохранение своего исторического названия. Есть люди, которым значительно удобнее именовать ее не рекой, а Дарницким гидромелиоративным каналом — ведь так её легче уничтожать.

   Но решать, я думаю, все-таки должны киевляне, что нам сейчас нужнее: Дарницкий гидромелиоративный канал, который потом без особого шума будет превращен в безымянную канализацию, или живая, прекрасная, в чём-то даже легендарная река Дарница, подарившая свое название нашему району. Река, которой мы можем гордиться, и которую необходимо оставить в наследство грядущим поколениям.

   B первой статье из этой серии, опубликованной в газете «У Озера» № 11 (408) от 25 марта 2005 года, читателю была представлена история киевской реки Дарницы. А теперь давайте проверим, действительно ли можно, вглядевшись в реку, увидеть людей, живущих на её берегах, увидеть не просто своё отражение, а весь наш внутренний мир и культуру, познать нашу цивилизацию и своё в ней место…

   Глядя на воду реки Дарницы, я вижу в ней множество отражений. Они мерцают и переливаются, порой исчезая бесследно, но некоторые всё же удаётся извлечь и представить читателю…

    "Едва край пропасти мелькнёт
     вдали, Как будто две сестры -
    Река и Жизнь. Водоворот -
     их злой судьбы предсмертный взрыв"

    Сэр Ричард Френсис Бёртон.  "Касыда"

   Давно уж нет водоворотов на укрощённом гидроэлектростанциями Днепре, обмелела и некогда полноводная река Дарница, но водоворот событий продолжает крутить причастных к её судьбе людей. И в этом отношении река Дарница ведет себя точь-в-точь как родная сестра далёкого Нила, ставшего одним из исторических центров зарождения нашей цивилизации.

   Поэтому и вспомнились мне приведенные выше строки из поэмы «Касыда», принадлежащие перу сэра Ричарда Бёртона, знаменитого английского путешественника, этнографа и поэта, одного из первооткрывателей истоков Нила, прошедшего от его устья до озера Ньянза, названного позднее в честь королевы Англии озером Виктория.

   А вот какое: в 1987–1989 годах открытие истоков Дарницы во многом происходило по той же схеме, что и открытие истоков Нила. Занимались этим члены одной из первых экологических организаций Киева — клуба «Зеленый Круг». Состоял он, в основном, из жителей массива Березняки, расположенного как раз там, где река Дарница смешивает свои воды с могучим Днепром.

   Экология в качестве самостоятельной науки в то время ещё только приобретала права гражданства. Да и реку Дарницу тогда трудно было признать природным объектом: из-за резкого «химического» запаха её чаще называли «речкой-вонючкой». Но как экологический объект, она была интересна даже этим.

   Когда участники клуба «Зеленый Круг» вышли за железнодорожную насыпь, резкой чертой отделявшую «цивилизованные» Березняки от «диких земель» (по которым и текла река Дарница), они были поражены богатством и разнообразием дикой природы, сохранившейся в неприкосновенности. Важную роль в защите первозданного биоценоза сыграли железнодорожная насыпь и едкий запах от промышленных стоков.

   После того, как членами клуба были изучены низовья реки, у ребят возник вопрос: «а что там, за далёким горизонтом?» или другими словами: «откуда берёт начало река Дарница?»

   Топографические карты в Советском Союзе считались секретными, так что экспедиция к истокам Дарницы становилась неизбежной. И она состоялась в 1989 году — в три этапа: в низовьях Дарницы, по среднему течению реки и в её верховьях. В экспедиции участвовало около тридцати человек, но к истокам вышли только семеро самых заядлых экологов-путешественников.

   И вот какой река Дарница предстала перед нами в 1989 году. Устье реки оказалось превращённым в подземный сток, малозаметный с берега. Чуть выше этого места, сразу же за Набережным шоссе и Канальной улицей — группы ивняка, могучие раскидистые тополя и заросли очерета. За ними — озеро Нижний Тельбин. Северный берег озера был украшен великолепными старыми плакучими ивами. На южном — сплошной стеной стояли тополя. Верхняя, восточная часть озера представляла собой бескрайнее море очерета, среди которого петляло, местами совсем исчезая, русло реки Дарница. Находиться возле воды продолжительное время было нельзя, так как начиналась головная боль и слезились глаза. Но уткам всё было нипочем, они привыкли, и даже плавали в этой воде.

   Очерет засыпан двухметровым слоем строительного мусора — тогда там готовили площадку под гаражно-строительный кооператив.

   Выше по течению реки группы деревьев смыкались, переходя в густой, влажный, непроницаемый лес. Но сразу же за ним начинались огороды, вплотную примыкавшие к воде (люди, оказывается, тоже, как утки, могут привыкнуть к жизни на краю химической пропасти).

   Зато в среднем течении, на участке вдоль улицы Лохвицкой, поток был герметично прикрыт и спрятан под землю. Здесь ядовитых испарений не было. Но не было и реки.

   За улицей Красногвардейской река опять была открытой и текла через промзону. Здесь водоносный пласт выходил на поверхность. Заболоченные и труднодоступные берега кое-где были укреплены бетонными плитами. В русле — заросли очерета, на дне — метровый слой странного жёлто-белого ила, легко переходившего в муть и имевшего явно не природное происхождение. В водовороте — труп погибшего лесного животного. Взяли пробы воды, обнаружили место слива промышленных стоков п/о «Химволокно» и завода «Радикал»-.

   Выше промзоны мы вошли в смешанный лес. На песчаных холмах лежал великолепный сосновый бор, слегка подпорченный вблизи посёлка ДВРЗ. В низинах урочища Пляхова — заболоченные заросли осины и берёзы. Буйство трав. В некоторых местах лианы вились по стволам деревьев на высоту до 6–7 метров. Похоже на тропики.

   Здесь Дарница ещё выглядела типичной лесной речушкой с хрустально чистой водой. Мы видели, как местный мальчишка пил воду прямо из реки. Все так изумились, что даже не успели сфотографировать.

   На третий день вышли, наконец, на истоки реки — родниковое поле близ села Княжичи Броварского района Киевской области. Здесь водоносный слой находился прямо у поверхности, так что местные жители не могли рыть погреба — те сразу же наполнялись водой.

   На поле мы увидели тяжёлую землеройную технику, прорытые мелиоративные каналы, проложенную сеть дренажных труб. Скоро ещё одно верховое болото будет осушено...

   Возле одного из пробивающихся на поверхность родников мы установили табличку с надписью «Истоки реки Дарницы», отметили это место на карте и составили протокол для Киевского городского совета Украинского общества охраны природы.

   Мы прошли Дарницу от устья до истоков, обследовали, описали, сфотографировали, по итогам экспедиции сделали фотостенд «Знакомьтесь, река Дарница», который выставлялся на сессии Харьковского районного совета г. Киева, в городском совете общества охраны природы, в экологическом отделе ЦК КПУ и ещё Бог знает где...

   И тут по следам наших материалов разгорелся скандал по поводу нелегального осушения верховьев реки Дарницы. Но вскоре выяснилось, что это «новые украинцы» (тогда их называли «новыми русскими») готовят место под коттеджную застройку и расширение дачного поселка «Ялынка». Скандал сразу затих. Нам присвоили первое место на конкурсе, дали Почётную грамоту и 90 рублей премии. Участ­ники экспедиции успели выступить по радио, начали распространять опыт. Но…тёмные силы контратаковали, и светлое отражение в реке исчезло, превратившись в свою противоположность.

   В отличие от Великобритании, чётко фиксировавшей все свои географические открытия и ставшей благодаря этому «владычицей морей» и ведущей колониальной державой мира, в нашей стране всё держалось на голом энтузиазме. Когда же дело доходило до официальных инстанций — всё быстро затухало. Можно сказать, что страна больше специализировалась на «закрытиях»...

   В своё время река Дарница была внесена в официальные государственные документы именно под таким историческим названием, и его необходимо сберечь для будущих поколений — в этом и патриотизм, и национа­ль­ная гордость, и воспитание молодёжи; на сохранении исторической памяти держится могущество державы. Сегодня кому-то выгоднее называть реку Дарницу гидромелиоративным каналом. Завтра, быть может, кое-кому захочется посчитать её вовсе канализационной трубой — подобно тому, как каскад естественных озёр вдоль проспекта Бажана одним росчерком пера превратился в «отстойник ливневой канализации». Но вместе с умерщвлением природы неизбежно происходит и умерщвление духовности. Страна, спокойно допускающая уничтожение своих истоков, долго существовать не может.

   Сэр Роберт Бёртон имел в виду колокольчик удаляющегося каравана, но к нашей ситуации также подходит и лесной цветок колокольчик, которого уже не сыщешь в реконструированных парках ­Киева...

В предыдущей статье из этого цикла мы увидели в киевской реке Дарнице отражение эпохи великих географических открытий — это было отражение первое. А теперь вглядимся ещё в…

Отражение второе

   Одно из самых недоступных мест на реке Дарнице — урочище «Мокрый лес». И в то же время, ежедневно его видят десятки тысяч людей. Эти счастливчики — пассажиры электричек.

   Заповедное местечко находится в развилке железнодорожных путей, расходящихся за станцией Дарница в направлении двух железнодорожных мостов через Днепр. В одной из образованных при этом петель и лежит полтора гектара девственной природы. Этот ситуативный заповедник со всех сторон окружён крутыми склонами железнодорожных насыпей, так что пробраться к нему не так-то просто. Да и не нужно. Достаточно лишь прильнуть к окну в электричке сразу после отхода от нового Дарницкого вокзала (который вскоре будет построен), и сразу за Харьковским шоссе вы будете вознаграждены минутным просмотром картин коренной природы киевского левобережья — почти таким, как на знаменитых диорамах ботанического музея НАН Украины, но — не муляжей, а — вживую!
   И место как будто подобрано специально: железной дорогой выхвачен и защищён особый и наиболее интересный в природоведческом отношении фрагмент пологого левого берега: линия перехода от болотистой притеррасной заплавы Днепра к первой террасе плакора. Говоря проще,— место, где оканчиваются прибрежные водоёмы с заливными лугами и начинается песчаная возвышенность, а за ней — лес. Такие места всегда наиболее богаты в природном отношении. И Мокрый лес подтверждает это.

   С запада, со стороны Днепра, он начинается старым болотом, полностью заросшим очеретом.

   Затем это болото плавно переходит в переувлажнённый ольховый лес на болотистом чернозёме. Мощный и густой подрост первого и второго ярусов растительности делает его почти непроходимым. И это хорошо, потому что такие заросли — отличное убежище для различных зверьков и птиц.

   А дальше — на востоке — лес неожиданно резко обрывается, и мы видим ещё и участок ксерофитной растительности на песчаной возвышенности — сразу три типа природных сообществ на таком компактном участке суши — рай для натуралиста.

   Знающие люди утверждают, что вся прибрежная полоса Днепра — от Киевского моря до Чёрного — уже разобрана под коттеджи и прочие хозяйственные нужды. И коренной природы там уже не сыскать. А это резко повышает культурную ценность последних её островков. Ведь и мы уже сейчас в большей степени «хакеры», чем натуралисты. И стрессы у нас уже не те, и болезни не такие как раньше — не такие естественные.

   Потому так важно иметь возможность хоть на минуту, хоть один раз в течение дня увидеть настоящий, живой, нетронутый цивилизацией фрагмент родной природы. Увидеть не на экране компьютера, не по телевизору, не на картинке «в родном букваре» и даже не в музее, а в жизни.

   Иногда достаточно знать, что вот они здесь, рядом, в каких-нибудь десяти минутах езды от дома — и этого достаточно для того, чтобы снять стресс, накапливающийся незаметно, а затем проявляющийся в самых неожиданных формах. Головная боль, повышенное давление, утомляемость, раздражительность, срывы на работе и проблемы в семье, множество других нежелательных явлений принесла с собой урбанизация. И установление психологического контакта с природой — едва ли не самое действенное лекарство от болезней цивилизации. Не случайно ведь «сильные мира сего», захватив власть, первым делом пытались отхватить куски территории в последних сохранившихся природных зонах Киева — Феофании, Конче-Заспе, Пуще-Водице. Там они надеялись залечить свои стрессы. Говорят, помогает.

   Не знаю, как помогает отнятый у народа кусочек радости, но я пошел в другом направлении: испытываю прилив жизненных сил, когда удаётся спасти хоть один небольшой природный объект от уничтожения. Тоже хорошее лекарство — рекомендую. Действует лучше импортных таблеток...

Полюс прохлады...

   В предыдущих статьях из этого цикла (см. газету «У Озера» №11(408) от 25.03.2005, №14(411) от 15.04.2005 и №16 от 29.04.2005 мы рассказывали о судьбе киевской реки Дарницы и о чудом сохранившихся островках первозданной природы вдоль её русла.
Урочище Мокрый лес — одно из самых недоступных мест на реке Дарнице. Но его ежедневно видят десятки тысяч пассажиров электричек в том месте, где железнодорожные пути расходятся за станцией Дарница — один в направлении южного железнодорожного моста через Днепр, а другой — через Днепровский и Деснянский районы в сторону станции «Петровка». Это полтора гектара девственной природы, окружённой крутыми склонами железнодорожных насыпей.

   С урочищем Мокрый лес я познакомился ещё в 1974 году, когда начал заниматься джоггингом (бегом трусцой) по утрам. Случайно забежав на ксерофитный участок Мокрого леса, я обнаружил, что в этом месте очень быстро — значительно лучше чем в других местах — восстанавливаются силы. О биополе и энергетических линиях Земли я узнал гораздо позднее. А тогда — выстроил свой маршрут так, чтобы именно в этом месте делать остановку для психотехнических упражнений. Заодно ознакомился с животным и растительным миром этого микрозаповедника: различные жуки, муравьи, муравьиные львы, хищные осы — как будто живьём сошли со страниц книги знаменитого французского энтомолога Жана-Анри Фабра «Жизнь насекомых». Удивительный живой мир оказался именно таким, как его описывал автор этой замечательной книги. Таким я его и запомнил.

   В 2002 году, когда Гражданский Комитет за сохранение дикой (коренной) природы Березняков воспрепятствовал засыпке строительными отходами другого природного объекта — Болотца Серой Цапли, железнодорожники были вынуждены завезти на ксерофитную лужайку и разровнять бульдозером до десяти вагонов чернозёма. И сейчас природа на этом участке постепенно восстанавливается.

   В 2002 году лесорубы убрали «лишние», на их взгляд, деревья Мокрого леса, чем сильно нарушили его целостность. Последствия этого восстановить будет уже сложнее.

   Но урочище Мокрый лес имеет не только познавательную ценность: оно также оказалось микроклиматическим оазисом, не имеющим себе равных, по крайней мере, на левом берегу Киева.

   Ещё летом 2001 года Гражданский Комитет за сохранение дикой (коренной) природы Березняков провёл параллельные замеры микроклиматических характеристик в различных частях Киева. Практически одновременно были измерены температура и влажность воздуха в парке им. Т.Г.Шевченко возле Национального университета, на Софиевской площади, в обоих частях парка на склонах Днепра — нереконструированной и реконструированной, а также на Харьковском жилом массиве и в трёх местах на Березняках — в зоне жилой застройки, в урочище Мокрый лес и в урочище Колдовской лес.

   Измерения производились в августовскую жару, сразу после полудня. На территории жилой застройки стоял раскалённый пересушенный воздух с температурой до 34^оС в тени. Всё живое попряталось. Раскалённые стены жилых домов Харьковского массива испускали инфракрасные лучи, как стенки духовки.

   На Березняках между домами растёт больше крупных деревьев, их листья несколько снижают интенсивность вторичного излучения от стен, поэтому здесь жара переносилась чуточку легче.

   В реконструированных парках, по сравнению с «раскалённой сковородкой» Софиевской площади, было прохладнее не более чем на 1–2 градуса, поскольку обрезанные и прореженные деревья не в состоянии были создать устойчивый микроклимат. «Необрезанная» же часть парка на склонах Днепра «держала» микроклимат, и, хотя температура воздуха здесь тоже была около 30^оС, жара ощущалась не так сильно благодаря тому, что воздух не был так пересушен.

   Но абсолютным рекордсменом — «полюсом прохлады» Киева — оказались урочища Колдовской лес и Мокрый лес. Здесь температура была на десять (!) градусов ниже общегородской.

   И причиной тому была близость грунтовых вод и густая растительность, эффективно удерживавшая воздух, обильно насыщенный влагой, которую интенсивно испаряла листва Мокрого леса.

   Общеизвестно, что при испарении температура понижается. Поэтому в экстремальную жару Мокрый лес работает как естественный холодильник: корни гонят воду в листья, а те её испаряют. Густая крона и обильный подрост не дают ветру разорвать микроклиматическую общность, а в результате и растения, и животные получают прохладное убежище от смертельного перегрева.

   Стоит ли об этом говорить так подробно? Конечно, стоит, потому что есть надежда на то, что эти строки прочтут не только изнывающие в жару жители города, но и те, кто безжалостно, во имя каких-то своих или «высших» интересов вырубает на корню наши парки и скверы, насаждая вместо них автотрассы, автостоянки, автозаправки, торговые и увеселительные заведения, и, конечно же, «любимые» киевлянами небоскрёбы. Может быть, прочтут эту статью и архитекторы, так красиво, но безжизненно проектирующие наши новые кварталы...

   Нам объясняют, что архитектурное развитие столицы — «путь в Европу». Но только, когда мы туда придём, то узнаем, что в то же самое время, когда мы с размахом резали свои деревья, во Франции только за один летний месяц 2003 года от перегрева умерли, по официальным данным, около 15 000 человек, а в Испании — более 20 000. Как сообщал тогда еженедельник «Журналь дю диманш», на пике жары только в Париже бригады спасателей выносили из домов до 200 трупов в сутки

   И сейчас, в 2005 году вся Южная Европа страдает от высоких температур. Уже есть многочисленные жертвы в Италии и Франции (согласно подсчетам министра здравоохранения Италии, в «группу риска» попадает не менее 1 миллиона человек), кое-где начались перебои с подачей электроэнергии из-за перегрузок, вызванных массовым включением кондиционеров. В Австрии температура держится в районе 34^оС, а в Германии доходит до 36^оС. В Болгарии, где жара достигает 38^оС, постоянно публикуются правительственные предостережения об опасности для здоровья. Что будет дальше, не решается прогнозировать никто...

   В 2003 году французы с большим скандалом едва не отправили своё правительство в отставку. Но климатическая ситуация и неспособность противостоять погоде были созданы стараниями длинного ряда их предшественников, столетиями уничтожавших местные аналоги Мокрого леса. Теперь и мы идём по тому же пути. А когда придём — тоже будем хоронить близких и требовать наказания правительства?

   Вот так на небольшом участке реки Дарницы отражаются большие климатические (и не только климатические) проблемы, которые мы сами себе создаем на будущее...

Сергей Корецкий,
Почётный председатель Гражданского комитета за сохранение дикой (коренной) природы Березняков, генеральный директор Независимого интеллектуального центра